Название: Unsaid / Невысказанное
Автор: liadan14
Переводчик: Ante_Mortem
Бета: impalala
Оригинал: тууут
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Персонажи: Дин/Кастиэль, Сэм, Бобби, Эллен - основные; упоминаются Захария, Анна, Аластор
Рейтинг: PG-13
Жанры: романтика, немного ангста и драмы, философия, hurt/comfort, AU, songfic
Предупреждения: cекс с несовершеннолетними? Это история о глухом парне, рассказанная тем, кто может слышать. Любые ошибки и искажения являются непреднамеренными и не предназначены для оскорбления.
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: АУ. Джон и Мэри погибли в пожаре, Дин глухой. Он живёт в детском доме, и ему осталось всего шесть месяцев до восемнадцати лет, когда кто-то решает, что глухому ребёнку будет хорошо с немым, и поселяет к нему нового соседа по комнате.
Публикация на других ресурсах: только с разрешения.
Примечания автора: написано на заявку: "Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел".
Автор сделал нечто большее, чем просто выполнил заявку.
Примечания переводчика: Лично от себя хотелось бы добавить, что меня сильно зацепила сама задумка. В процессе работы над текстом я ни чуть в ней не разочаровалась. В начале и конце рассказа используются строчки из песни The Fray - Unsaid. Рекомендую послушать.
читать дальше
Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел.
По крайней мере, так посчитали люди, отвечающие за приют, когда решили поселить их в одной комнате. Конечно, никто из них не догадывался, что Кас – ангел. Никто бы и не поверил в это.
На тот момент, когда Кастиэль попал в детский дом, Дину было семнадцать с половиной лет. Он только что получил своё основное образование, за год до того, как закончил бы среднюю школу, если бы вообще был в состоянии учиться в нормальной средней школе. И теперь Дин пытался выяснить, куда идти дальше, ведь в приюте он мог оставаться только на полгода, до достижения им совершеннолетия. За это время он должен успеть найти своё место в жизни.
Здешние воспитатели относились к Дину достаточно хорошо. Он был полезен: жил здесь дольше, чем многие из сотрудников; знал, как можно починить вечно ломающейся кран в ванной на втором этаже; умел настроить обогреватель в комнате 215 для рабочих.
Кроме того, от него практически не было шума.
Хотя это было самим собой разумеющемся. Дин мог громко говорить, если хотел. Но он родился и вырос глухим, поэтому никогда не позволял себе произносить слова вслух, потому что не мог их услышать. Ему крупно повезло оказаться в этом месте, ответственность за которое лежит на плечах людей достойных и порядочных. Дин знал это. Он не чувствовал себя лишённым каких-либо благ, как некоторые дети, вынужденные жить здесь. И он не сердился на людей, которые работали в приюте, хотя многие маленькие обитатели были постоянно недовольны ими. Ведь это не их вина, что они просто пытались помочь. Дин не злился на себя или даже на своих погибших родителей, которые не смогли обеспечить его лучшей жизнью. Он просто… сохранял спокойствие.
Всё дело в том, что Дин не принимал участия в частых уличных драках, не привлекал к себе излишнего внимания, не вставал посреди ночи для того, чтобы сотворить какую-нибудь злую шалость, и по-своему заботился о детях младше себя.
Он не очень много разговаривал даже с помощью жестов. Дин не хотел - хоть это, так или иначе, было важно для окружающих. Просто ему не нравилась такая манера общения. Он не понимал, как выразить все сложные чувства и мысли, возникающие у него в голове, лишь через пару движений руками. Если Дин хотел что-то сообщить, то просто писал это на бумаге. А если нет – то мальчик не видел необходимости как-то объясняться. Не в том смысле, будто бы он ничем никому не обязан.
Язык жестов знали два человека, которые работали здесь. Бобби и Эллен. Иногда они приходили и общались с Дином. Другие дети порой невольно любовались им, потому что выглядел Дин действительно круто. Он ничем не отличался от них по возрасту, да, но зато носил кожаную куртку – единственную вещь, оставшуюся после смерти отца. И когда какой-нибудь вшивый наркоторговец приходил в приют и начинал толкать траву маленьким детишкам, Дин, не колеблясь, тут же выбивал из такого подонка всю дурь.
И, конечно, Сэмми. Братишке всего тринадцать, но рос он словно на дрожжах.
Он научился языку жестов специально, ради Дина. Его большая приёмная семья разрешала Сэму навещать Дина в любое время. Он был хорошим парнем. Сообразительным.
У Дина никогда не будет приёмной семьи. Даже очень плохие родители не согласились бы взять глухого ребёнка, может, только за деньги. Слишком много заботы. Мальчик понимал это.
Впервые Дин встретился с Касом июльской ночью. Тот был новеньким в приюте. Кас выглядел немного старше его самого, но, несмотря на это, Дин не мог, да и не хотел позволять новенькому жить в своей комнате. У него целый год не было соседей. Они всегда очень быстро оставляли Дина одного – глухота считалась уродством среди многих детей, и в конечном счёте, это просто выводило из себя. Люди любят говорить.
Дин не знал, почему. Он был не в состоянии что-либо услышать, поэтому считал разговоры пустой тратой времени. Они бессмысленны для него.
Сейчас мальчик сидел, прислонившись к твёрдой, надёжной спинке кровати, на которой спит с тех самых пор, как дом его родителей сгорел дотла, когда Дину было четыре. Он читал «И восходит солнце». Дин вообще много читал. Это один из немногих способов, благодаря которому он может вступать в контакт со словами, что-то значащими для него. Он не помнит, как научился читать, но точно знал, что умеет. Дин, конечно, читал на протяжении долгого времени.
Хотя к чертям Хемингуэя.
Не меньше Дину нравилось смотреть телевизор. Как и большинство подростков, Дин любил порно, но никто об этом не догадывался, потому что он просто не включал звук – какой смысл. Не меньше ему нравились фильмы в стиле «экшн» и «хоррор». Всё дело в картинке, как люди делали спецэффекты и взрывы, как передавали красоту тела в движении. Дин обожал это. Ему не нужны слова. И он ненавидел субтитры для глухих. Они заставляли чувствовать себя глупо, да ещё и разрушали всю прелесть картины.
Но был случай, когда кино Дину совсем не понравилось. Он решил посмотреть «Гордость и предубеждение», завороженный этой историей ещё по книге. Во время просмотра Дину было скучно. Весь фильм был построен на словах, и в основном Дин просто наблюдал за девушками в платьях, чьи губы непрестанно двигались в процессе диалогов.
Дин всё так же читал, опираясь на спинку кровати и наблюдая, как часть комнаты, что ближе к окну, постепенно тонула во мраке. Кровать, примостившаяся там, была не занята. Вдруг дверь в комнату растворилась.
Вошёл Бобби, за ним просеменил какой-то паренёк. Одет он был в пальто и джинсы, волосы топорщились во все стороны, а его глаза были такими синими, каких Дин раньше никогда не видел.
Бобби что-то проговорил. Затем начал жестикулировать, тыча руками в сторону незнакомого парня. Новенький, Дин уже понял.
Бобби кивнул и ушёл, притворив дверь за собой.
Дин положил закладку на странице 30 (ему на самом деле очень нравился Хемингуэй) и поднялся с кровати.
Он протянул парню руку, и тот тут же с энтузиазмом потряс её.
Дин указал на своё ухо и вопросительно приподнял бровь, на что парень ответил кивком головы, а затем медленно поднёс палец к губам и снова кивнул. Немой, значит. Что ж, это имело смысл.
Парень подошёл к свободной кровати, кинул на неё свои вещи и достал из кармана блокнот с ручкой. «Кастиэль» - написал он на пустой странице. В ответ Дин начеркал своё имя.
Вот так они и встретились.
Удивительно, но они очень быстро ужились вместе. Дина всегда бесило, когда люди предполагали, что он скорее понравится тем, кто не умеет говорить, только потому, что он сам не способен к устной речи. Но в случае с Кастиэлем это было сущей правдой.
Кас не разговаривал совсем по иной причине. И Дина это устраивало.
Другие дети сторонились и, можно сказать, боялись Каса, вероятно, из-за того, что этот чудак носил плащ в июле. Дин однажды спросил его об этом – схватил мягкую ткань и потянул на себя; на лице застыло скептическое выражение.
В ответ Кас лишь пожал плечами и ещё плотнее закутался в свой тренч.
Дин улыбнулся и рукой взъерошил непослушные вихры Каса. Тот хорошо выглядел. Просто немного странно.
Кажется, никто и понятия не имел, откуда взялся Кас. Дин как-то написал Бобби записку, спрашивая об этом. Бобби пояснил, что не знает: одной ночью Кас объявился, при себе у него были все бумаги, обязывающие предоставить ему место в приюте. Но откуда он, указано не было. Дин поинтересовался, потому что иногда ему казалось, что Кас грустил и тосковал по дому.
Дину нравилось иметь соседа по комнате. Ему нравилось чувствовать себя в компании. Ему нравилось наблюдать, как Кас спит, и как его грудь поднимается и опускается при дыхании; нравилось одалживать Касу свои книги. Ещё Дину нравилось, что теперь он мог с кем-то разделить свои ежедневные дела и обязанности, и что Кас заботился о нём. Он знал, что Кастиэль представлял из себя, хотя другим он мог показаться замкнутым и неприступным. Дин понимал, что они не правы – просто у Каса своеобразный характер.
Иногда, когда Кас просто сидел где-нибудь на скамейке, Дин подходил и касался его, безобидно, ненавязчиво. Плечи ли, колени, руки – неважно. По-настоящему удивительным являлось в Касе то, насколько он был восприимчив к прикосновениям. Бывало, что Кастиэль, получая видимое удовольствие от этого, всё-таки наперекор себе поднимался и уходил. Дин знал, что Кастиэлю приятны его ласки, и он благодарен Дину за эти моменты, но причину его уходов мальчик понять не мог. А бывало, что Кас, сидя рядом с Дином, позволял себе остаться на некоторое время, наслаждаясь его присутствием.
Когда Кастиэлю было весело, уголки его губ лишь слегка подёргивались, но не улыбались. Если он и улыбался, то только глазами. А когда Кас расстраивался, его взгляд опускался вниз, а ладони прятались в карманы, чтобы никто не видел, как они превращаются в кулаки.
Дин давно понял проблему большинства людей. Они владеют всеми чувствами, но не используют ни одно из них целиком. Они настолько заняты, слушая, трогая, ощущая запах и вкус, что забывают смотреть прямо перед собой. Кас хотел общаться с другими обитателями приюта, но они просто игнорировали его. Только не Дин. Дин считал, что имеет отличное зрение. Он видел всё. Хоть это и не имело большого значения. Он никогда не мог слышать, зато он видел так хорошо, что его недостаток вполне восполнялся. И он не просто смотрел по сторонам. Дин не был тупым. Он мог читать язык тела лучше, чем читал Шекспира.
Было в Касе что-то особенное. Что-то не от мира сего. Он был способен сохранять неподвижность в течение долгого времени, Дин знал это как никто. И ещё он становился таким милым в своей постоянной обескураженности, когда сталкивался с другими людьми. Иногда Кастиэля пугали и поражали самые обычные повседневные вещи. Дин считал себя своего рода покровителем, защитником Каса, пока тот жил здесь.
Если бы Кас догадался, то Дин сообщил бы ему, почему люди считают его странным. Они просто не могли до конца осознать, постараться понять сущность Кастиэля, потому что всё время отвлекались на разные звуки. А Дин мог.
Примерно через месяц после того, как Кас переехал к нему, Дин начал раздражаться по одному поводу. Не из-за Каса, нет. Кас нравился ему… Просто… Когда у него не было соседа, Дин мог свободно заниматься кое-чем, являющемся нормальным для семнадцатилетнего парня. Кас был не очень общительным, поэтому постоянно торчал в их комнате, так что довольно нелегко было выгадать время, чтобы побыть наедине со своей правой рукой и жёстким диском ноутбука.
В приюте было много других детей, и Дин часто удивлялся, что хороший секс способен сотворить с кем-то из них. При этом не имея возможности слышать, как они просили и умоляли о большем. Люди лгут. Дин мог только предполагать, просто наблюдая, как широко они раскрывали свои рты, а потом, заметив обнаружившую их Эллен, исчезали у себя в комнатах и жаловались на жизнь. Но Дин многое замечал. Он видел каждую дрожь, проходящую по животу девушки, каждое подёргивание её пальцев. Он знал, что из себя представляет счастливый взгляд, а что взгляд «о-боже-пожалуйста-не-останавливайся». Хороший секс шёл некоторым девочкам на пользу, хотя, всё, что им удалось познать – только грубость. Парни же просто успокаивались. Дину в любом случае нравилось это.
Он по движущимся губам и жестам мог понять, что им важнее говорить и слушать кого-то, чем просто смотреть и чувствовать.
И он никогда не встречал человека, который смог бы осознать, что Дин слушает глазами и разговаривает с помощью рук.
Кроме Каса.
С тех пор, как Кастиэль попал сюда, Дин потерял интерес к сексу с другими людьми. Он не был уверен: хочет ли он настоящего секса с Касом или же это пустые фантазии. Это значило бы, что Кас и он перешли на другой, новый уровень, и Дину бы не терпелось полностью изучить его.
Его не останавливало и то, что он был всего лишь семнадцатилетним парнем.
Он думал, что никто его не застукает, когда в один прекрасный день Кас ушёл в библиотеку, но как только Дин включил ноутбук и уже успел зайти на порно-сайт, дверь внезапно распахнулась – вернулся Кастиэль.
Дин сразу же залился краской. Его ещё никогда не ловили с поличным.
Кас быстро подошёл к нему и заглянул через плечо. Когда он рассмотрел изображённое на экране, его глаза приняли привычное растерянное выражение. Кас тут же покосился на Дина, смешно склонив голову вбок.
Буравя Дина взглядом, Кастиэль ждал объяснений.
Дин беспомощно пожал плечами, сложил ладонь в универсальный жест и наглядно продемонстрировал, что собирался делать.
Кастиэлю потребовалось довольно много времени, чтобы вникнуть в смысл «сказанного» Дином.
Когда до него, наконец, дошло, Кас начал истерично хватать ртом воздух, будто задыхаясь, одновременно краснея как поспевающий томат.
Вокруг глаз Дина появились лучики морщинок, губы расплылись в широкой улыбке. Он, сложившись в три погибели, затрясся от беззвучного смеха.
Успокоившись, Дин мягко погладил Касово плечо, как бы говоря: «Всё в порядке, дружище. Все делают это».
Кас качнул головой.
Брови Дина стрельнули вверх.
Кас продолжал мотать головой туда-сюда.
Улыбка Дина стала шире, а брови поползли выше.
Кас, наконец, перестал качать головой, ещё больше покраснел и отвернулся.
Этой ночью они избегали даже смотреть друг на друга, из-за возникшей неловкости.
Утром Дин позволил Касу провести время в душе дольше обычного.
Впервые Кас не разрешил Дину прикоснуться к себе. Это случилось так.
Они сидели во дворе, играли в карты. Дин не встречал за последние три года никого, кто бы мог играть в покер лучше его самого, но Кас мог с лёгкостью обыграть Дина в силу абсолютного отсутствия каких-либо эмоций на лице.
Дин читал его, как книгу.
С другой стороны, Кас точно знал, о чём сейчас думал Дин, так что в итоге выходила ничья.
Дин рукой достиг щеки Каса и аккуратно снял с неё упавшую ресницу. К несчастью, свидетелем этого поступка стал Аластор.
Аластор был настоящим козлом, как раз из тех отморозков, которых Дин готов был избить, не делая этого лишь по доброте душевной.
Аластор прогуливался мимо них, пока они играли, и хитро ухмылялся. Дин просто игнорировал эти подозрительные маневры, как вдруг Аластор шустро оказался возле Каса и что-то быстро прошипел ему на ухо.
Некоторые люди считали Дина идиотом. Одной из вещей, почему они так думали, являлась лишь невозможность Дина услышать, о чём они говорят. Но Дин знал, что означают некоторые слова. Если он прикладывал старания, то вполне мог читать по губам.
О значении слова, сказанного Аластором Касу, было не трудно догадаться.
Дин встал и начал приближаться к Аластору, не останавливаясь даже когда границы личного пространства остались позади. Он неумолимо надвигался на него, всем своим видом показывая, чтобы тот рискнул повторить это гадкое слово ещё раз.
Аластор усмехнулся; он, вероятно, решил продержаться до конца. Аластор раскрыл кулак, в котором оказался скомканный клочок бумаги и продемонстрировал его Дину. На этом клочке уродливым кривым почерком было написано коротенькое слово. «Педик».
Дин ударил лишь один раз.
Эллен оттащила его в сторону, сурово размахивая руками. Она сказала, что Дину осталось потерпеть всего несколько месяцев, и что Дин знал: она любит его.
Гораздо сильнее Дина встревожило то, как Кастиэль насупился во время обеда и как он самозабвенно погрузился в чтение «Госпожи Бовари», проигнорировав Дина, когда тот бросил в него «Призрака оперы».
В конце концов, Дин не выдержал, сел на Касову кровать и схватил его за колени. Кас вырвался и отполз в сторону, даже не удостоив Дина взглядом.
Ну хватит. Дин поймал подбородок Каса и заставил того посмотреть себе в глаза.
Он искал в его взгляде ответ, что же он сделал неправильно. Но глаза Каса излучали ярость; парень с неожиданной силой оттолкнул руки Дина.
Тот чрезвычайно удивился, но прекратил свои попытки.
На следующий день в гости пришёл Сэм. Ему было всего шесть месяцев, когда дом Винчестеров растворился в пламени пожара. Сэма усыновили в раннем возрасте – он всегда был очень милым ребёнком – но он старался поддерживать с Дином связь. Семья была для них очень важна.
До Сэма давно дошла мысль, что брату не нравится язык жестов. Хотя сам он поднаторел в этом искусстве намного лучше Дина. За минуту он мог наговорить кучу всего (Дин всё время представлял, как это звучало бы по-настоящему, и очень сожалел, что никогда не услышит голос Сэмми), при этом его пальцы летали по воздуху, словно маленькие птички. Дин просто улыбался и смотрел.
Сэм понимал, когда Дин клал руку на его плечо: ему приятно проводить время в компании; понимал, что Дин смеётся вместе с ним, когда вокруг его глаз появлялись лучистые морщинки; и самое главное, он понимал, что Дин всегда, всегда, всегда говорил «Я люблю тебя», когда общался с Сэмом.
Сэм спросил о Касе; перед этим они обсуждали недавно открывшуюся школу «Рич Кид Юниор Хай», в которую вот-вот должен был пойти учиться Сэм. Дин рассказал ему всё лучшее, что знал о своём соседе, на листке бумаги. Рассказ дался довольно трудно. Дин любил читать, что писали другие люди, но сам не очень складно выражался.
В какой-то момент в комнату зашёл Кас, якобы, убрать книжку. Но закладка, которую он собирался положить в книгу, так и застыла у него в руке, когда Кастиэль увидел Сэма. Он начал отчаянно таращиться на гостя, как обычно реагировал на всех незнакомых посетителей. Дин виновато закусил губу – он был обязан предупредить Каса об этом визите. Но Кас, всё ещё злившийся на Дина, не желал находиться с ним в одном помещении.
Кастиэль собрался было по-быстрому слинять, но Дин опередил его, схватив за руку и вопросительно посмотрев в глаза.
Кас колебался всего мгновение, затем облегчённо кивнул и улыбнулся с видимым старанием. Дин понял, что всё в порядке.
Сэм глядел на Кастиэля с таким выражением, будто бы знал о нём что-то ещё. Парой жестов Сэмми поинтересовался у Дина – откуда родом Кас?
Дин лишь беспомощно пожал плечами.
Иногда Сэмми выглядел как-то взбалмошно, как, собственно, прямо сейчас.
Сидя на кровати, он взял ноутбук Дина и включил его. Приподнял бровь, заметив всплывшее на экране окно под названием «Большие азиатские сиськи». Некоторое время порыскав в Гугле, Сэм показал Дину ссылку на один сайт. Строка гласила: «Кастиэль: Ангел Четверга».
Дин знал, что на его лице сейчас легко читается фраза «Что за херня?». Сэм в ответ дёрнул плечами, вдруг вспомнив, как раньше Дин с точно таким же выражением смотрел на него, когда Сэм успешно продемонстрировал братцу своё владение борцовским приёмом «Нельсон».
Дин обнял Сэма, когда тот собрался домой. На пороге комнаты младший изобразил руками «письмо», и Дин торжественно кивнул, обещая написать ему на электронную почту.
Той ночью, прежде чем отправиться спать, Дин сделал две вещи. Во-первых, показал Касу сайт об Ангеле Четверга, на что тот недоумённо качнул головой, больше никак не отреагировав.
Во-вторых, Дин оставил на его кровати целую кипу газетных вырезок и каких-то бумаг - последние останки семьи Винчестер. «Джон Винчестер и Мэри Кэмбелл объявили о помолвке», «У Джона и Мэри Винчестеров родился сын Дин», «Пополнение в семье Винчестеров – здравствуй, малыш Сэмми!», «Трагический случай, унёсший жизни супругов Винчестеров: пожар в доме», завещание Джона и документы на усыновление Сэма.
Это было предложение помириться. Дин думал, что ещё больше расстроиться вряд ли сумеет. Тем более, это всего лишь предлог, и Кас при желании мог бы узнать о Дине чуточку больше.
Лампочка над кроватью Каса какое-то время горела. И Дин не мог заснуть, зная, что сейчас Кастиэль читает эту скудную коллекцию документов, итог всей жизни Дина.
Наконец, свет погас. Дин рассчитывал увидеть на стене пляшущие тени, которые означали бы, что Кас укладывается спать. Но вместо этого он заметил тёмный силуэт, который приблизился к его постели, руками обхватил Дина и поцеловал в щёку.
Дин не понял, почему притворился спящим, зато точно знал, что он мог, или даже должен был заплакать.
Всегда жалея, что он не может услышать разговор с Сэмом, Дин иногда жалел, что не может послушать музыку. То и дело Кас цеплял на голову пару массивных, видавших виды наушников, включал потрёпанный плеер и слушал Баха или Бетховена, а порою что-то более современное.
Дин много читал о том, как звучит музыка, но не мог себе этого представить. Хотел, но не мог.
В своём шкафу Дин хранил небольшую коробку с аудиокассетами, одну из немногих вещей, что остались у него после гибели родителей. Кассеты спасли из машины прежде, чем она была конфискована за покрытие долгов. Дин помнил отца и смутно припоминал, как тот, улыбаясь, вставлял кассету в приёмник, если ехать им предстояло дольше нескольких минут. На некоторых вещицах до сих пор значились названия групп: «Blue Oyster Cult», «Creedence Clearwater Revival», «Metallica», «Led Zeppelin». Дин прочёл о них в Википедии, но этого было совсем недостаточно.
Иногда он предавался воспоминаниям о том, как отец обнимал его, сразу ощущая непередаваемый отцовский запах: смесь кожаной куртки, металла, одеколона и моторного масла. Дину так хотелось снова увидеть отца, и одновременно с этим было так горько, потому что от родителей почти ничего не осталось.
Дин ничего не мог с собой поделать, постоянно кидая на Каса ревнивые взгляды.
Кастиэль, конечно, заметил их. И лишь вопросительно блуждал глазами по лицу Дина.
Дин тут же отвернулся и пожал плечами, не совсем осознавая, как можно объяснить своё поведение. Жестами он выдал «Иногда мне хочется…», но потом резко осёкся, посчитав свои желания бессмысленными.
Обычно спокойные губы Каса тронула улыбка, когда он убрал плеер в карман и оказался рядом с Дином.
Кастиэль притащил Дина в центр комнаты, поднял одну его руку и зафиксировал на своём плече, а вторую сжал в своей ладони. Серьёзное выражение не сходило с его лица, Кас будто говорил: «Повторяй за мной». Он начал медленно двигаться, делая чётко отмеренные шажки – вперёд, назад. Дин попытался подражать, но только наступил Касу на ногу. Понадобилась минута, чтобы Дин понял: они танцуют. Он видел это по телевизору; видел, как танцевала на кухне Джо, дочь Эллен; он видел танцующие парочки на вечеринках, хотя их движения больше напоминали вертикальный секс; но самому Дину никогда не приходилось танцевать.
Он не знал, что умеет.
Дин уже считал ритм у себя в голове – раз, два, три. Они танцевали в полной тишине.
Это было удивительно. Никто никогда не делал подобного для Дина, даже Сэм.
В тот момент Дину казалось, что ещё чуть-чуть, и он влюбится в Каса…
Хотя, конечно, по-прежнему задавался вопросом, кто он такой.
Дин, наверное, успел порядком достать Каса своими расспросами. Однажды, когда ему было очень скучно, Дин принялся рисовать ангелочков четверга у себя в календаре. Они все выглядели одинаково – треугольные фигурки с крыльями, торчащими в стороны, и круглыми нимбами вокруг голов. И они, чёрт возьми, сильно раздражали Каса. Дин доставал и Бобби с Эллен, спрашивая о Кастиэле, но те, видимо, действительно ничего не знали.
Этот вопрос не столько волновал Дина, сколько казался чересчур странным.
В конце концов, его терпение лопнуло, и Дин решил сдаться, пойдя наперекор своей мужественности. На подушке Каса он оставил записку, в которой написал: «Почему ты мне не доверяешь?»
Когда Кастиэль вернулся, Дин сидел на кровати и читал, прямо как в первый день их встречи. Дину потребовалось приложить огромное усилие воли, чтобы не подглядеть, как Кас прочёл записку. Он не оторвался от книги даже тогда, когда Кастиэль повесил свой тренч в шкаф и присел к Дину на кровать.
Наконец, Дин решился посмотреть. Кас мягким движением взял книгу из рук Дина и отложил на стол. Затем на языке жестов сказал: «Я доверяю тебе».
Дин совсем не был подготовлен к тому, что произошло потом: Кастиэль притянул его близко к себе и нежно поцеловал; вечная щетина царапнула щёку. Дин и не заметил, как его ладонь очутилась у Каса на затылке, а пальцы стали перебирать мягкие, непослушные волосы.
Кас оторвался от него (слишком рано) и начал расстегивать рубашку парня. Глаза Дина расширились, а брови взлетели вверх. Кас ответил неодобрительным взглядом. Тут уже Дин догадался, что это вовсе не означало секс.
Дин поздно осознал, что Кас никогда не видел его шрама.
Он был у Дина со времён пожара. Отпечаток взрослой руки, выгравированный на плече. Дин ничего не помнил о нём. Он помнил только огонь, страшный жар, и, почему-то, шелест крыльев.
Дин отчаянно покраснел, когда Кас добрался до отметки. Затем, беззвучно проведя пальцем по глубоким следам, приложил свою ладонь к плечу Дина.
Они совпали.
Зрачки Дина вмиг расширились. Пульс участился, тело напряглось, будто бы Дин только что пробежал стометровку.
Кас, вероятно, чертовски хорошо его знает, учитывая, что это именно его ладонь обожгла Дину плечо. Кас тут же заключил руки Дина в свои – «Не бойся, всё в порядке».
Дин немного успокоился, позволяя панике отойти на задний план, и глубоко вздохнул. Посмотрел Касу в глаза. Да, Дин никогда не видел таких голубых глаз. Он не романтик, но сейчас этот взгляд сказал всё, что он должен был знать. В их глубине плескалась мольба; ещё немного – и солёная слеза скатится вниз по щеке. Знаками Кас сообщил: «Позволь мне кое-что показать тебе», и Дин кивнул.
Он чуть было не передумал, когда Кас поднялся с кровати, и его мозг отказался воспринимать действительность без прикосновений Кастиэля, без его мягких рук, без запаха его шампуня.
Кас не дал Дину снова удариться в панику. Движением, которому его научил Дин – средний и указательный пальцы приблизились сначала к глазам Каса, и он повторил действие, направив их в сторону Дина, а затем снова в свои глаза - он попросил того взглянуть на себя. Этот жест всегда выглядел серьёзнее, когда его проделывал Кас.
Кас носил потёртые джинсы, футболку с непонятным рисунком и серую толстовку. Он выглядел так же, как и любой другой в семнадцатилетнем возрасте. Но только не тогда, когда через его гладкий лоб пролегли глубокие борозды, сменившие хмурый взгляд, а два огромных чёрных крыла начали расти из его спины.
Дин в шоке раскрыл рот.
Дин сказал: «Ты ангел. Ты спас меня».
Кас кивнул. Если Дин ещё не сидел до этого момента, то ему срочно понадобилось сесть.
«Это не важно», - объяснил жестами Кастиэль. Бровь Дина по наитию взлетела вверх. Вообще-то, чертовски важно. Кас же сказал: «Это не так».
«А что тогда?» - спросил Дин.
Кас взял его за воротник рубашки и откинул назад, уже второй раз за вечер. Дин не стал противиться, а лишь позволил себе раствориться в поцелуе, лёжа на спине. Хотя он ещё не оправился от потрясения, которое свалилось на него пару минут назад.
Он сомкнул руки вокруг талии Каса, и на миг оторвался, чтобы исследовать выражение его глаз, чтобы просто быть уверенным. И…да, всё правильно. Теперь Дин полагал, что Кас прав. Это было неважно. Только Кастиэль имел смысл. И любовь была важнее.
Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел. Тот, кто поселил их в одной комнате, был без сомнения прав. Они много общались, хотя и не умели говорить.
Они читали книги и делились понравившимися отрывками друг с другом. Они смотрели телевизор и согласно разделяли любовь к странной рекламе, которая шла в два часа утра. Они писали друг другу записки, которые впоследствии превращались в небольшие тексты, а те в свою очередь в целые жизненные истории. Они помогали в хозяйстве: Дин научил Каса чинить трубопровод и готовить.
Однажды Дину удалось раздобыть для Каса поддельный паспорт, и они отправились в бар. Кас выпил пять стаканов ликёра за раз и остался совершенно трезвым, к полнейшему изумлению бармена. Когда они вышли на улицу, ночной ветер сделал с Касом то, чего не смог сделать алкоголь – его щёки вдруг покраснели, шаг сбился, а ноги стали заплетаться. Он всю дорогу глупо улыбался Дину, повиснув на нём, и указывал пальцем на самые разные вещи, встретившиеся им на обратном пути в приют. Увидеть Каса таким стоило очистки ванной, которую поручил ему Бобби в наказание за спаивание несовершеннолетних.
Как-то раз они играли в боулинг. Это одна из вещей, в которых Дин был хорош. Он мог затащить в боулинг кого угодно, даже Каса. Хотя Кас играл из рук вон плохо, это никак не отразилось на удовольствии, которое оба получили от этого веселья.
Дину понадобился целый месяц, чтобы осознать, что они встречаются.
Он иногда страшно тормозил.
Когда Каса не было рядом, Дин переживал эти часы с трудом. А когда он появлялся, Дин хотел сделать лишь одно: сообщить ему, как сильно он его любит.
Дин всегда очень радовался приходу Каса, но в глубине души, инстинктивно, всегда знал, что скоро тот придёт. Конечно, в обычной жизни эта деталь ничего не значила, но только не для Дина. Он всегда удивлялся, когда приходил Кас, но удивлялся так, как если бы смотрел свой любимый фильм, заранее зная, чем он закончится.
Он никогда не думал, что Кас переживает по этому поводу.
Кас и не был подобен сопливой романтичной девушке, которая постоянно строчила любовные письма и сосалась с Дином у всех на виду. У них не было и дикого животного секса. Они просто несколько раз целовались, и Кас не проявлял желания как-то изменить их отношения, не требовал чего-то большего. Дину казалось это странным, хотя он и помнил, что Кастиэль – ангел.
Дину оставалось полагать, что они любят друг друга. Он был абсолютно уверен. Он знал, как светились глаза Каса, когда они лежали в темноте, сплетая руки и рассказывая разные истории; как их пальцы соприкасались на подлокотнике дивана, а лица то и дело оборачивались друг к другу, когда они сидели рядышком и смотрели телевизор.
Он знал, каково чувствовать руку Каса у себя на поясе, когда они танцевали; каково ощущать вкус его губ, когда они целовались. Он знал Каса так же, как Сэмми – на протяжении, казалось бы, долгого времени.
И нет никакого смысла лгать об этом. Кас, по крайней мере, не так глубоко застрял в этом дерьме, как он. Чёрт, Кас заменил Дину всё, что раньше было ему дорого. Кас стал грёбанным раем для Дина.
Признаться в любви - не такое уж и большое дело. И Дин признался. А затем наблюдал, как зрачки Каса неумолимо расширяются, а сам он стал чем-то напоминать испуганного кролика. И тогда он сбежал.
В буквальном смысле.
Он быстро выбежал из комнаты, пронёсся через входные двери, раскрыл крылья и улетел.
Дин не знал, что делать дальше. Он надеялся, что Кас скоро вернётся. А пока ему нужно было время, чтобы свыкнуться с отсутствием Кастиэля.
Но Кас не пришёл на следующий день. И на следующий тоже.
Эллен дрожащими руками спросила Дина, видел ли он Каса за это время. В ответ Дин лишь отрицательно покачал головой.
После трёхдневного отсутствия Кастиэля Дина навестил Сэм. Он с присущей ему полнотой прочёл брату целую лекцию о кохлеарном имплантате, так как с тех пор, как Сэм услышал о нём, он не мог думать ни о чём другом. Он хотел, чтобы и Дин думал об этом, чтобы он был в курсе: существует способ, благодаря которому Дин мог снова обрести слух.
Дин просто проигнорировал его рассказ.
Спустя какое-то время ответил: «Может быть, когда-нибудь».
Сэм в течение пяти секунд ошарашено пялился на Дина. «Что случилось?» - спросил он.
Дин покачал головой и посмотрел в сторону. Он хотел бы объяснить всё Сэму, но не мог. Он всегда задавался вопросом, что бы случилось с ним, пропади он без вести, не имея возможности слышать? Дин не почувствовал бы себя более одиноким, если б знал, что люди хотят быть с ним только из-за того, что без них бы он сломался. Отсутствие слуха являлось частью того, кто он на самом деле. А также умение разбираться в людях, не имея возможности слышать. Он не уничтожил бы часть себя ради того, чтобы быть нормальным.
Кас стал первым человеком, кроме Сэма, который сумел понять Дина. Для этого ему не нужны были слова. Дин думал, что теперь, когда появился Кас, у него больше не будет причин чувствовать себя одиноким. У него был кто-то, кто принимал его таким, какой он есть. Может, тогда бы Дин и задумался, чтобы что-то изменить.
Только Кас исчез.
Через некоторое время Сэм спросил, где он. Дин часто рассказывал ему о Касе по электронной почте. Старший брат пожал плечами. Сэм сощурил глаза.
«Всё в норме», - жестами растолковал ему Дин.
Сэм в ответ покачал головой. «Ты любишь его».
Вряд ли виной Дина стало то, что он залился ярким румянцем. Виновата глупая физиология.
Сэм засмеялся. «Меня не проведёшь».
Спустя неделю Дин всё ещё надеялся, что Кас вернётся.
Кастиэль возвратился в среду.
Дин играл с маленькими детьми на улице. Они гонялись друг за другом, чтобы согреться – на улице было довольно прохладно.
Внезапно Дин остановился и замер, заметив стелющийся по ветру знакомый плащ.
С его губ сорвалось беззвучное слово. «Кас?»
Кастиэль взял Дина за руку и повёл его вверх по лестнице в их общую комнату. Дин яростно охранял её всё время, пока Каса не было – его бесил даже один намёк на новых соседей.
В комнате, как и прежде, было аккуратно, она пахла Дином – его лосьоном после бритья с лёгкой примесью чистящих средств. Кас запер дверь и задвинул шторы, прежде чем подойти к Дину, который замер, не двигаясь, около его кровати.
Сейчас Кас мог сделать миллион вещей. Он мог с помощью жестов сказать «Я люблю тебя». Он мог бы просто объяснить, что произошло, и почему его так долго не было. Он мог бы вовлечь Дина в танец, пытаясь таким нестандартным способом пролить свет на ситуацию. Хотя Дин вряд ли бы понял.
Вместо всего этого Кас сделал то, что Дин точно понял бы; лишь одну вещь он научился понимать как никакую другую. Он заключил Дина в объятья и стал целовать его до тех пор, пока оба не начали задыхаться. Кастиэль толкнул Дина на кровать. Он использовал свои пальцы, язык и тело, чтобы рассказать Дину, как он его любит. И Дин ответил тем же. Ни один из них не заметил, как солнце медленно опустилось за горизонт, заливая всю округу ярким багряным цветом.
Единственное, что было слышно – это скрип пружин и тяжёлое дыхание.
Когда на следующее утро они вышли из комнаты, между ними было то, что и должно было быть.
Всё вернулось на круги своя, будто бы Кас и не покидал его. С небольшим дополнением: Дин не помнил, когда в последний раз был настолько счастлив.
Он никогда по-настоящему не любил кого-то.
Наверное, это было заметно.
Бобби ободряюще похлопал Каса по спине. Сэм его обнял, когда решил навестить брата.
Эллен же сдерживала своё одобрение. Только пару недель спустя, когда Дин с Касом готовили обед на общей кухне, она, наконец, подошла к ним, слегка склонила голову и тепло улыбнулась. Сейчас они готовили еду для всех детей и немного выбивались из графика. Дину пришлось бегать по всей кухне, чтобы успеть сделать ещё миллион вещей. Он часто натыкался на Каса, который с усердием помогал в этом нелёгком деле. Их тела всегда знали, как взаимодействовать друг с другом; их личное пространство было одно на двоих, и в этом не было ничего нового.
Ну, возможно, новым было только то, как Кас сновал вокруг Дина, будто бы тот был девушкой на выпускном.
И ещё то, как на лице Дина расплывалась улыбка, когда Кастиэль навязчиво крутился вокруг.
Эллен было вполне достаточно этого.
Дину в субботу исполнялось восемнадцать. Он всегда планировал покинуть приют, став совершеннолетним, но у него не было работы, да и Касу не нравилось, когда Дин проявлял признаки заинтересованности будущим.
Именно поэтому он очень удивился, когда проснувшись утром в день своего рождения, нашёл на подушке записку, на которой прочёл: «Если ты готов уйти, то ты можешь забрать ваши вещи вместе». И маленькое нацарапанное сердечко.
Дин был готов, поэтому он по-быстрому собрал их немногочисленные пожитки, почистил зубы, оделся и спустился вниз.
Кастиэль ждал его на улице, вместе с Бобби, Эллен и Сэмом. Он небрежно прислонился к машине, стоявшей чуть позади – Шевроле Импала 1967 года.
Автомобиль, который водил его отец.
Кас, улыбаясь, указал на Бобби: мол, это его заслуга. Бобби же торопливо опроверг. Это всё Кас.
Не было причин, согласно которым Дин не должен был подойти к Касу и поцеловать его.
Покидав вещи на заднее сидение, Дин обнял сначала Бобби с Эллен, и, наконец, Сэмми. Он обязательно будет писать им, в ближайшее время, но прощание значит прощание.
«Ты совсем спятил», - жестами сказал Сэм, стараясь, чтобы Дин не заметил, как он боится, что его старшего брата здесь больше не будет.
Дин в ответ потрепал его волосы. Он знал, что с Сэмми всё будет в порядке. Затем Дин повернулся к Касу, слегка приподнимая брови.
Кас пожал плечами, смущённо улыбнулся. Это означало «Я хочу показать тебе мир».
«Мы дадим вам знать, как только куда-нибудь доберёмся», - напоследок сообщил Дин, падая на место водителя.
Он взял одну из отцовских кассет и вставил её в приёмник. Неважно, что он не слышит музыки - главное, он чувствует, что так правильно.
Когда они немного отъехали, Дин оторвал одну руку от руля и крепко обнял ею Кастиэля.
Им не нужны слова.
Автор: liadan14
Переводчик: Ante_Mortem
Бета: impalala
Оригинал: тууут
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Персонажи: Дин/Кастиэль, Сэм, Бобби, Эллен - основные; упоминаются Захария, Анна, Аластор
Рейтинг: PG-13
Жанры: романтика, немного ангста и драмы, философия, hurt/comfort, AU, songfic
Предупреждения: cекс с несовершеннолетними? Это история о глухом парне, рассказанная тем, кто может слышать. Любые ошибки и искажения являются непреднамеренными и не предназначены для оскорбления.
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: АУ. Джон и Мэри погибли в пожаре, Дин глухой. Он живёт в детском доме, и ему осталось всего шесть месяцев до восемнадцати лет, когда кто-то решает, что глухому ребёнку будет хорошо с немым, и поселяет к нему нового соседа по комнате.
Публикация на других ресурсах: только с разрешения.
Примечания автора: написано на заявку: "Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел".
Автор сделал нечто большее, чем просто выполнил заявку.
Примечания переводчика: Лично от себя хотелось бы добавить, что меня сильно зацепила сама задумка. В процессе работы над текстом я ни чуть в ней не разочаровалась. В начале и конце рассказа используются строчки из песни The Fray - Unsaid. Рекомендую послушать.
читать дальше
Достаточно сказать,
Чтобы оставить вещь недосказанной.
[…]
И ста тысяч слов не хватит,
Чтобы объяснить.
Чтобы оставить вещь недосказанной.
[…]
И ста тысяч слов не хватит,
Чтобы объяснить.
***
Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел.
По крайней мере, так посчитали люди, отвечающие за приют, когда решили поселить их в одной комнате. Конечно, никто из них не догадывался, что Кас – ангел. Никто бы и не поверил в это.
На тот момент, когда Кастиэль попал в детский дом, Дину было семнадцать с половиной лет. Он только что получил своё основное образование, за год до того, как закончил бы среднюю школу, если бы вообще был в состоянии учиться в нормальной средней школе. И теперь Дин пытался выяснить, куда идти дальше, ведь в приюте он мог оставаться только на полгода, до достижения им совершеннолетия. За это время он должен успеть найти своё место в жизни.
Здешние воспитатели относились к Дину достаточно хорошо. Он был полезен: жил здесь дольше, чем многие из сотрудников; знал, как можно починить вечно ломающейся кран в ванной на втором этаже; умел настроить обогреватель в комнате 215 для рабочих.
Кроме того, от него практически не было шума.
Хотя это было самим собой разумеющемся. Дин мог громко говорить, если хотел. Но он родился и вырос глухим, поэтому никогда не позволял себе произносить слова вслух, потому что не мог их услышать. Ему крупно повезло оказаться в этом месте, ответственность за которое лежит на плечах людей достойных и порядочных. Дин знал это. Он не чувствовал себя лишённым каких-либо благ, как некоторые дети, вынужденные жить здесь. И он не сердился на людей, которые работали в приюте, хотя многие маленькие обитатели были постоянно недовольны ими. Ведь это не их вина, что они просто пытались помочь. Дин не злился на себя или даже на своих погибших родителей, которые не смогли обеспечить его лучшей жизнью. Он просто… сохранял спокойствие.
Всё дело в том, что Дин не принимал участия в частых уличных драках, не привлекал к себе излишнего внимания, не вставал посреди ночи для того, чтобы сотворить какую-нибудь злую шалость, и по-своему заботился о детях младше себя.
Он не очень много разговаривал даже с помощью жестов. Дин не хотел - хоть это, так или иначе, было важно для окружающих. Просто ему не нравилась такая манера общения. Он не понимал, как выразить все сложные чувства и мысли, возникающие у него в голове, лишь через пару движений руками. Если Дин хотел что-то сообщить, то просто писал это на бумаге. А если нет – то мальчик не видел необходимости как-то объясняться. Не в том смысле, будто бы он ничем никому не обязан.
Язык жестов знали два человека, которые работали здесь. Бобби и Эллен. Иногда они приходили и общались с Дином. Другие дети порой невольно любовались им, потому что выглядел Дин действительно круто. Он ничем не отличался от них по возрасту, да, но зато носил кожаную куртку – единственную вещь, оставшуюся после смерти отца. И когда какой-нибудь вшивый наркоторговец приходил в приют и начинал толкать траву маленьким детишкам, Дин, не колеблясь, тут же выбивал из такого подонка всю дурь.
И, конечно, Сэмми. Братишке всего тринадцать, но рос он словно на дрожжах.
Он научился языку жестов специально, ради Дина. Его большая приёмная семья разрешала Сэму навещать Дина в любое время. Он был хорошим парнем. Сообразительным.
У Дина никогда не будет приёмной семьи. Даже очень плохие родители не согласились бы взять глухого ребёнка, может, только за деньги. Слишком много заботы. Мальчик понимал это.
Впервые Дин встретился с Касом июльской ночью. Тот был новеньким в приюте. Кас выглядел немного старше его самого, но, несмотря на это, Дин не мог, да и не хотел позволять новенькому жить в своей комнате. У него целый год не было соседей. Они всегда очень быстро оставляли Дина одного – глухота считалась уродством среди многих детей, и в конечном счёте, это просто выводило из себя. Люди любят говорить.
Дин не знал, почему. Он был не в состоянии что-либо услышать, поэтому считал разговоры пустой тратой времени. Они бессмысленны для него.
Сейчас мальчик сидел, прислонившись к твёрдой, надёжной спинке кровати, на которой спит с тех самых пор, как дом его родителей сгорел дотла, когда Дину было четыре. Он читал «И восходит солнце». Дин вообще много читал. Это один из немногих способов, благодаря которому он может вступать в контакт со словами, что-то значащими для него. Он не помнит, как научился читать, но точно знал, что умеет. Дин, конечно, читал на протяжении долгого времени.
Хотя к чертям Хемингуэя.
Не меньше Дину нравилось смотреть телевизор. Как и большинство подростков, Дин любил порно, но никто об этом не догадывался, потому что он просто не включал звук – какой смысл. Не меньше ему нравились фильмы в стиле «экшн» и «хоррор». Всё дело в картинке, как люди делали спецэффекты и взрывы, как передавали красоту тела в движении. Дин обожал это. Ему не нужны слова. И он ненавидел субтитры для глухих. Они заставляли чувствовать себя глупо, да ещё и разрушали всю прелесть картины.
Но был случай, когда кино Дину совсем не понравилось. Он решил посмотреть «Гордость и предубеждение», завороженный этой историей ещё по книге. Во время просмотра Дину было скучно. Весь фильм был построен на словах, и в основном Дин просто наблюдал за девушками в платьях, чьи губы непрестанно двигались в процессе диалогов.
Дин всё так же читал, опираясь на спинку кровати и наблюдая, как часть комнаты, что ближе к окну, постепенно тонула во мраке. Кровать, примостившаяся там, была не занята. Вдруг дверь в комнату растворилась.
Вошёл Бобби, за ним просеменил какой-то паренёк. Одет он был в пальто и джинсы, волосы топорщились во все стороны, а его глаза были такими синими, каких Дин раньше никогда не видел.
Бобби что-то проговорил. Затем начал жестикулировать, тыча руками в сторону незнакомого парня. Новенький, Дин уже понял.
Бобби кивнул и ушёл, притворив дверь за собой.
Дин положил закладку на странице 30 (ему на самом деле очень нравился Хемингуэй) и поднялся с кровати.
Он протянул парню руку, и тот тут же с энтузиазмом потряс её.
Дин указал на своё ухо и вопросительно приподнял бровь, на что парень ответил кивком головы, а затем медленно поднёс палец к губам и снова кивнул. Немой, значит. Что ж, это имело смысл.
Парень подошёл к свободной кровати, кинул на неё свои вещи и достал из кармана блокнот с ручкой. «Кастиэль» - написал он на пустой странице. В ответ Дин начеркал своё имя.
Вот так они и встретились.
Удивительно, но они очень быстро ужились вместе. Дина всегда бесило, когда люди предполагали, что он скорее понравится тем, кто не умеет говорить, только потому, что он сам не способен к устной речи. Но в случае с Кастиэлем это было сущей правдой.
Кас не разговаривал совсем по иной причине. И Дина это устраивало.
Другие дети сторонились и, можно сказать, боялись Каса, вероятно, из-за того, что этот чудак носил плащ в июле. Дин однажды спросил его об этом – схватил мягкую ткань и потянул на себя; на лице застыло скептическое выражение.
В ответ Кас лишь пожал плечами и ещё плотнее закутался в свой тренч.
Дин улыбнулся и рукой взъерошил непослушные вихры Каса. Тот хорошо выглядел. Просто немного странно.
Кажется, никто и понятия не имел, откуда взялся Кас. Дин как-то написал Бобби записку, спрашивая об этом. Бобби пояснил, что не знает: одной ночью Кас объявился, при себе у него были все бумаги, обязывающие предоставить ему место в приюте. Но откуда он, указано не было. Дин поинтересовался, потому что иногда ему казалось, что Кас грустил и тосковал по дому.
Дину нравилось иметь соседа по комнате. Ему нравилось чувствовать себя в компании. Ему нравилось наблюдать, как Кас спит, и как его грудь поднимается и опускается при дыхании; нравилось одалживать Касу свои книги. Ещё Дину нравилось, что теперь он мог с кем-то разделить свои ежедневные дела и обязанности, и что Кас заботился о нём. Он знал, что Кастиэль представлял из себя, хотя другим он мог показаться замкнутым и неприступным. Дин понимал, что они не правы – просто у Каса своеобразный характер.
Иногда, когда Кас просто сидел где-нибудь на скамейке, Дин подходил и касался его, безобидно, ненавязчиво. Плечи ли, колени, руки – неважно. По-настоящему удивительным являлось в Касе то, насколько он был восприимчив к прикосновениям. Бывало, что Кастиэль, получая видимое удовольствие от этого, всё-таки наперекор себе поднимался и уходил. Дин знал, что Кастиэлю приятны его ласки, и он благодарен Дину за эти моменты, но причину его уходов мальчик понять не мог. А бывало, что Кас, сидя рядом с Дином, позволял себе остаться на некоторое время, наслаждаясь его присутствием.
Когда Кастиэлю было весело, уголки его губ лишь слегка подёргивались, но не улыбались. Если он и улыбался, то только глазами. А когда Кас расстраивался, его взгляд опускался вниз, а ладони прятались в карманы, чтобы никто не видел, как они превращаются в кулаки.
Дин давно понял проблему большинства людей. Они владеют всеми чувствами, но не используют ни одно из них целиком. Они настолько заняты, слушая, трогая, ощущая запах и вкус, что забывают смотреть прямо перед собой. Кас хотел общаться с другими обитателями приюта, но они просто игнорировали его. Только не Дин. Дин считал, что имеет отличное зрение. Он видел всё. Хоть это и не имело большого значения. Он никогда не мог слышать, зато он видел так хорошо, что его недостаток вполне восполнялся. И он не просто смотрел по сторонам. Дин не был тупым. Он мог читать язык тела лучше, чем читал Шекспира.
Было в Касе что-то особенное. Что-то не от мира сего. Он был способен сохранять неподвижность в течение долгого времени, Дин знал это как никто. И ещё он становился таким милым в своей постоянной обескураженности, когда сталкивался с другими людьми. Иногда Кастиэля пугали и поражали самые обычные повседневные вещи. Дин считал себя своего рода покровителем, защитником Каса, пока тот жил здесь.
Если бы Кас догадался, то Дин сообщил бы ему, почему люди считают его странным. Они просто не могли до конца осознать, постараться понять сущность Кастиэля, потому что всё время отвлекались на разные звуки. А Дин мог.
***
Ангелы не говорят. Им не требуется речь. Всё, с чем они имеют дело – духовно; слов нет, есть только эмоции и смысл инструкций.
Кастиэль знал, что его братья беспокоились о нём.
Прошло целых двенадцать лет, и Захарии не терпелось.
Захария всегда был нетерпеливым.
Он всегда был сторонником правил, в этом сполна проявлялась его старомодность. Минуло двенадцать лет, а он по-прежнему считал, что Кастиэль в опасности.
Он точно не помнил, когда было решено, что опасность – это плохо.
Кастиэль знал, что его братья беспокоились о нём.
Прошло целых двенадцать лет, и Захарии не терпелось.
Захария всегда был нетерпеливым.
Он всегда был сторонником правил, в этом сполна проявлялась его старомодность. Минуло двенадцать лет, а он по-прежнему считал, что Кастиэль в опасности.
Он точно не помнил, когда было решено, что опасность – это плохо.
***
Примерно через месяц после того, как Кас переехал к нему, Дин начал раздражаться по одному поводу. Не из-за Каса, нет. Кас нравился ему… Просто… Когда у него не было соседа, Дин мог свободно заниматься кое-чем, являющемся нормальным для семнадцатилетнего парня. Кас был не очень общительным, поэтому постоянно торчал в их комнате, так что довольно нелегко было выгадать время, чтобы побыть наедине со своей правой рукой и жёстким диском ноутбука.
В приюте было много других детей, и Дин часто удивлялся, что хороший секс способен сотворить с кем-то из них. При этом не имея возможности слышать, как они просили и умоляли о большем. Люди лгут. Дин мог только предполагать, просто наблюдая, как широко они раскрывали свои рты, а потом, заметив обнаружившую их Эллен, исчезали у себя в комнатах и жаловались на жизнь. Но Дин многое замечал. Он видел каждую дрожь, проходящую по животу девушки, каждое подёргивание её пальцев. Он знал, что из себя представляет счастливый взгляд, а что взгляд «о-боже-пожалуйста-не-останавливайся». Хороший секс шёл некоторым девочкам на пользу, хотя, всё, что им удалось познать – только грубость. Парни же просто успокаивались. Дину в любом случае нравилось это.
Он по движущимся губам и жестам мог понять, что им важнее говорить и слушать кого-то, чем просто смотреть и чувствовать.
И он никогда не встречал человека, который смог бы осознать, что Дин слушает глазами и разговаривает с помощью рук.
Кроме Каса.
С тех пор, как Кастиэль попал сюда, Дин потерял интерес к сексу с другими людьми. Он не был уверен: хочет ли он настоящего секса с Касом или же это пустые фантазии. Это значило бы, что Кас и он перешли на другой, новый уровень, и Дину бы не терпелось полностью изучить его.
Его не останавливало и то, что он был всего лишь семнадцатилетним парнем.
Он думал, что никто его не застукает, когда в один прекрасный день Кас ушёл в библиотеку, но как только Дин включил ноутбук и уже успел зайти на порно-сайт, дверь внезапно распахнулась – вернулся Кастиэль.
Дин сразу же залился краской. Его ещё никогда не ловили с поличным.
Кас быстро подошёл к нему и заглянул через плечо. Когда он рассмотрел изображённое на экране, его глаза приняли привычное растерянное выражение. Кас тут же покосился на Дина, смешно склонив голову вбок.
Буравя Дина взглядом, Кастиэль ждал объяснений.
Дин беспомощно пожал плечами, сложил ладонь в универсальный жест и наглядно продемонстрировал, что собирался делать.
Кастиэлю потребовалось довольно много времени, чтобы вникнуть в смысл «сказанного» Дином.
Когда до него, наконец, дошло, Кас начал истерично хватать ртом воздух, будто задыхаясь, одновременно краснея как поспевающий томат.
Вокруг глаз Дина появились лучики морщинок, губы расплылись в широкой улыбке. Он, сложившись в три погибели, затрясся от беззвучного смеха.
Успокоившись, Дин мягко погладил Касово плечо, как бы говоря: «Всё в порядке, дружище. Все делают это».
Кас качнул головой.
Брови Дина стрельнули вверх.
Кас продолжал мотать головой туда-сюда.
Улыбка Дина стала шире, а брови поползли выше.
Кас, наконец, перестал качать головой, ещё больше покраснел и отвернулся.
Этой ночью они избегали даже смотреть друг на друга, из-за возникшей неловкости.
Утром Дин позволил Касу провести время в душе дольше обычного.
***
Впервые Кас не разрешил Дину прикоснуться к себе. Это случилось так.
Они сидели во дворе, играли в карты. Дин не встречал за последние три года никого, кто бы мог играть в покер лучше его самого, но Кас мог с лёгкостью обыграть Дина в силу абсолютного отсутствия каких-либо эмоций на лице.
Дин читал его, как книгу.
С другой стороны, Кас точно знал, о чём сейчас думал Дин, так что в итоге выходила ничья.
Дин рукой достиг щеки Каса и аккуратно снял с неё упавшую ресницу. К несчастью, свидетелем этого поступка стал Аластор.
Аластор был настоящим козлом, как раз из тех отморозков, которых Дин готов был избить, не делая этого лишь по доброте душевной.
Аластор прогуливался мимо них, пока они играли, и хитро ухмылялся. Дин просто игнорировал эти подозрительные маневры, как вдруг Аластор шустро оказался возле Каса и что-то быстро прошипел ему на ухо.
Некоторые люди считали Дина идиотом. Одной из вещей, почему они так думали, являлась лишь невозможность Дина услышать, о чём они говорят. Но Дин знал, что означают некоторые слова. Если он прикладывал старания, то вполне мог читать по губам.
О значении слова, сказанного Аластором Касу, было не трудно догадаться.
Дин встал и начал приближаться к Аластору, не останавливаясь даже когда границы личного пространства остались позади. Он неумолимо надвигался на него, всем своим видом показывая, чтобы тот рискнул повторить это гадкое слово ещё раз.
Аластор усмехнулся; он, вероятно, решил продержаться до конца. Аластор раскрыл кулак, в котором оказался скомканный клочок бумаги и продемонстрировал его Дину. На этом клочке уродливым кривым почерком было написано коротенькое слово. «Педик».
Дин ударил лишь один раз.
Эллен оттащила его в сторону, сурово размахивая руками. Она сказала, что Дину осталось потерпеть всего несколько месяцев, и что Дин знал: она любит его.
Гораздо сильнее Дина встревожило то, как Кастиэль насупился во время обеда и как он самозабвенно погрузился в чтение «Госпожи Бовари», проигнорировав Дина, когда тот бросил в него «Призрака оперы».
В конце концов, Дин не выдержал, сел на Касову кровать и схватил его за колени. Кас вырвался и отполз в сторону, даже не удостоив Дина взглядом.
Ну хватит. Дин поймал подбородок Каса и заставил того посмотреть себе в глаза.
Он искал в его взгляде ответ, что же он сделал неправильно. Но глаза Каса излучали ярость; парень с неожиданной силой оттолкнул руки Дина.
Тот чрезвычайно удивился, но прекратил свои попытки.
На следующий день в гости пришёл Сэм. Ему было всего шесть месяцев, когда дом Винчестеров растворился в пламени пожара. Сэма усыновили в раннем возрасте – он всегда был очень милым ребёнком – но он старался поддерживать с Дином связь. Семья была для них очень важна.
До Сэма давно дошла мысль, что брату не нравится язык жестов. Хотя сам он поднаторел в этом искусстве намного лучше Дина. За минуту он мог наговорить кучу всего (Дин всё время представлял, как это звучало бы по-настоящему, и очень сожалел, что никогда не услышит голос Сэмми), при этом его пальцы летали по воздуху, словно маленькие птички. Дин просто улыбался и смотрел.
Сэм понимал, когда Дин клал руку на его плечо: ему приятно проводить время в компании; понимал, что Дин смеётся вместе с ним, когда вокруг его глаз появлялись лучистые морщинки; и самое главное, он понимал, что Дин всегда, всегда, всегда говорил «Я люблю тебя», когда общался с Сэмом.
Сэм спросил о Касе; перед этим они обсуждали недавно открывшуюся школу «Рич Кид Юниор Хай», в которую вот-вот должен был пойти учиться Сэм. Дин рассказал ему всё лучшее, что знал о своём соседе, на листке бумаги. Рассказ дался довольно трудно. Дин любил читать, что писали другие люди, но сам не очень складно выражался.
В какой-то момент в комнату зашёл Кас, якобы, убрать книжку. Но закладка, которую он собирался положить в книгу, так и застыла у него в руке, когда Кастиэль увидел Сэма. Он начал отчаянно таращиться на гостя, как обычно реагировал на всех незнакомых посетителей. Дин виновато закусил губу – он был обязан предупредить Каса об этом визите. Но Кас, всё ещё злившийся на Дина, не желал находиться с ним в одном помещении.
Кастиэль собрался было по-быстрому слинять, но Дин опередил его, схватив за руку и вопросительно посмотрев в глаза.
Кас колебался всего мгновение, затем облегчённо кивнул и улыбнулся с видимым старанием. Дин понял, что всё в порядке.
Сэм глядел на Кастиэля с таким выражением, будто бы знал о нём что-то ещё. Парой жестов Сэмми поинтересовался у Дина – откуда родом Кас?
Дин лишь беспомощно пожал плечами.
Иногда Сэмми выглядел как-то взбалмошно, как, собственно, прямо сейчас.
Сидя на кровати, он взял ноутбук Дина и включил его. Приподнял бровь, заметив всплывшее на экране окно под названием «Большие азиатские сиськи». Некоторое время порыскав в Гугле, Сэм показал Дину ссылку на один сайт. Строка гласила: «Кастиэль: Ангел Четверга».
Дин знал, что на его лице сейчас легко читается фраза «Что за херня?». Сэм в ответ дёрнул плечами, вдруг вспомнив, как раньше Дин с точно таким же выражением смотрел на него, когда Сэм успешно продемонстрировал братцу своё владение борцовским приёмом «Нельсон».
Дин обнял Сэма, когда тот собрался домой. На пороге комнаты младший изобразил руками «письмо», и Дин торжественно кивнул, обещая написать ему на электронную почту.
Той ночью, прежде чем отправиться спать, Дин сделал две вещи. Во-первых, показал Касу сайт об Ангеле Четверга, на что тот недоумённо качнул головой, больше никак не отреагировав.
Во-вторых, Дин оставил на его кровати целую кипу газетных вырезок и каких-то бумаг - последние останки семьи Винчестер. «Джон Винчестер и Мэри Кэмбелл объявили о помолвке», «У Джона и Мэри Винчестеров родился сын Дин», «Пополнение в семье Винчестеров – здравствуй, малыш Сэмми!», «Трагический случай, унёсший жизни супругов Винчестеров: пожар в доме», завещание Джона и документы на усыновление Сэма.
Это было предложение помириться. Дин думал, что ещё больше расстроиться вряд ли сумеет. Тем более, это всего лишь предлог, и Кас при желании мог бы узнать о Дине чуточку больше.
Лампочка над кроватью Каса какое-то время горела. И Дин не мог заснуть, зная, что сейчас Кастиэль читает эту скудную коллекцию документов, итог всей жизни Дина.
Наконец, свет погас. Дин рассчитывал увидеть на стене пляшущие тени, которые означали бы, что Кас укладывается спать. Но вместо этого он заметил тёмный силуэт, который приблизился к его постели, руками обхватил Дина и поцеловал в щёку.
Дин не понял, почему притворился спящим, зато точно знал, что он мог, или даже должен был заплакать.
***
Двенадцать лет назад Кастиэль, Ангел Четверга, вошёл в горящее здание и спас двоих детей: глухого мальчика и его маленького брата.
Хотя начальство не позволило ему покидать Небеса.
Кастиэлю запретили, но он сделал это. Ангел никогда не слышал, чтобы чья-то душа взывала к нему настолько громко, как взывала душа Дина Винчестера. Для Кастиэля не существовало сомнений в том, что он поступил правильно, когда крепко схватил Дина и спас его от огня.
Захария чувствовал отвращение, но Кастиэля это не заботило. Он просто жил на небесах, для которых был создан, и наблюдал.
Он наблюдал за человеческими жизнями, снующими вокруг земной поверхности, словно муравьи, и вопреки тому, чему его учили, находил это прекрасным.
Но из всех душ, в обилии бродивших по Земле, для Кастиэля лишь душа Дина светила наиболее ярко. И Дин не подозревает о том, что это значит.
Хотя начальство не позволило ему покидать Небеса.
Кастиэлю запретили, но он сделал это. Ангел никогда не слышал, чтобы чья-то душа взывала к нему настолько громко, как взывала душа Дина Винчестера. Для Кастиэля не существовало сомнений в том, что он поступил правильно, когда крепко схватил Дина и спас его от огня.
Захария чувствовал отвращение, но Кастиэля это не заботило. Он просто жил на небесах, для которых был создан, и наблюдал.
Он наблюдал за человеческими жизнями, снующими вокруг земной поверхности, словно муравьи, и вопреки тому, чему его учили, находил это прекрасным.
Но из всех душ, в обилии бродивших по Земле, для Кастиэля лишь душа Дина светила наиболее ярко. И Дин не подозревает о том, что это значит.
***
Всегда жалея, что он не может услышать разговор с Сэмом, Дин иногда жалел, что не может послушать музыку. То и дело Кас цеплял на голову пару массивных, видавших виды наушников, включал потрёпанный плеер и слушал Баха или Бетховена, а порою что-то более современное.
Дин много читал о том, как звучит музыка, но не мог себе этого представить. Хотел, но не мог.
В своём шкафу Дин хранил небольшую коробку с аудиокассетами, одну из немногих вещей, что остались у него после гибели родителей. Кассеты спасли из машины прежде, чем она была конфискована за покрытие долгов. Дин помнил отца и смутно припоминал, как тот, улыбаясь, вставлял кассету в приёмник, если ехать им предстояло дольше нескольких минут. На некоторых вещицах до сих пор значились названия групп: «Blue Oyster Cult», «Creedence Clearwater Revival», «Metallica», «Led Zeppelin». Дин прочёл о них в Википедии, но этого было совсем недостаточно.
Иногда он предавался воспоминаниям о том, как отец обнимал его, сразу ощущая непередаваемый отцовский запах: смесь кожаной куртки, металла, одеколона и моторного масла. Дину так хотелось снова увидеть отца, и одновременно с этим было так горько, потому что от родителей почти ничего не осталось.
Дин ничего не мог с собой поделать, постоянно кидая на Каса ревнивые взгляды.
Кастиэль, конечно, заметил их. И лишь вопросительно блуждал глазами по лицу Дина.
Дин тут же отвернулся и пожал плечами, не совсем осознавая, как можно объяснить своё поведение. Жестами он выдал «Иногда мне хочется…», но потом резко осёкся, посчитав свои желания бессмысленными.
Обычно спокойные губы Каса тронула улыбка, когда он убрал плеер в карман и оказался рядом с Дином.
Кастиэль притащил Дина в центр комнаты, поднял одну его руку и зафиксировал на своём плече, а вторую сжал в своей ладони. Серьёзное выражение не сходило с его лица, Кас будто говорил: «Повторяй за мной». Он начал медленно двигаться, делая чётко отмеренные шажки – вперёд, назад. Дин попытался подражать, но только наступил Касу на ногу. Понадобилась минута, чтобы Дин понял: они танцуют. Он видел это по телевизору; видел, как танцевала на кухне Джо, дочь Эллен; он видел танцующие парочки на вечеринках, хотя их движения больше напоминали вертикальный секс; но самому Дину никогда не приходилось танцевать.
Он не знал, что умеет.
Дин уже считал ритм у себя в голове – раз, два, три. Они танцевали в полной тишине.
Это было удивительно. Никто никогда не делал подобного для Дина, даже Сэм.
В тот момент Дину казалось, что ещё чуть-чуть, и он влюбится в Каса…
Хотя, конечно, по-прежнему задавался вопросом, кто он такой.
Дин, наверное, успел порядком достать Каса своими расспросами. Однажды, когда ему было очень скучно, Дин принялся рисовать ангелочков четверга у себя в календаре. Они все выглядели одинаково – треугольные фигурки с крыльями, торчащими в стороны, и круглыми нимбами вокруг голов. И они, чёрт возьми, сильно раздражали Каса. Дин доставал и Бобби с Эллен, спрашивая о Кастиэле, но те, видимо, действительно ничего не знали.
Этот вопрос не столько волновал Дина, сколько казался чересчур странным.
В конце концов, его терпение лопнуло, и Дин решил сдаться, пойдя наперекор своей мужественности. На подушке Каса он оставил записку, в которой написал: «Почему ты мне не доверяешь?»
Когда Кастиэль вернулся, Дин сидел на кровати и читал, прямо как в первый день их встречи. Дину потребовалось приложить огромное усилие воли, чтобы не подглядеть, как Кас прочёл записку. Он не оторвался от книги даже тогда, когда Кастиэль повесил свой тренч в шкаф и присел к Дину на кровать.
Наконец, Дин решился посмотреть. Кас мягким движением взял книгу из рук Дина и отложил на стол. Затем на языке жестов сказал: «Я доверяю тебе».
Дин совсем не был подготовлен к тому, что произошло потом: Кастиэль притянул его близко к себе и нежно поцеловал; вечная щетина царапнула щёку. Дин и не заметил, как его ладонь очутилась у Каса на затылке, а пальцы стали перебирать мягкие, непослушные волосы.
Кас оторвался от него (слишком рано) и начал расстегивать рубашку парня. Глаза Дина расширились, а брови взлетели вверх. Кас ответил неодобрительным взглядом. Тут уже Дин догадался, что это вовсе не означало секс.
Дин поздно осознал, что Кас никогда не видел его шрама.
Он был у Дина со времён пожара. Отпечаток взрослой руки, выгравированный на плече. Дин ничего не помнил о нём. Он помнил только огонь, страшный жар, и, почему-то, шелест крыльев.
Дин отчаянно покраснел, когда Кас добрался до отметки. Затем, беззвучно проведя пальцем по глубоким следам, приложил свою ладонь к плечу Дина.
Они совпали.
Зрачки Дина вмиг расширились. Пульс участился, тело напряглось, будто бы Дин только что пробежал стометровку.
Кас, вероятно, чертовски хорошо его знает, учитывая, что это именно его ладонь обожгла Дину плечо. Кас тут же заключил руки Дина в свои – «Не бойся, всё в порядке».
Дин немного успокоился, позволяя панике отойти на задний план, и глубоко вздохнул. Посмотрел Касу в глаза. Да, Дин никогда не видел таких голубых глаз. Он не романтик, но сейчас этот взгляд сказал всё, что он должен был знать. В их глубине плескалась мольба; ещё немного – и солёная слеза скатится вниз по щеке. Знаками Кас сообщил: «Позволь мне кое-что показать тебе», и Дин кивнул.
Он чуть было не передумал, когда Кас поднялся с кровати, и его мозг отказался воспринимать действительность без прикосновений Кастиэля, без его мягких рук, без запаха его шампуня.
Кас не дал Дину снова удариться в панику. Движением, которому его научил Дин – средний и указательный пальцы приблизились сначала к глазам Каса, и он повторил действие, направив их в сторону Дина, а затем снова в свои глаза - он попросил того взглянуть на себя. Этот жест всегда выглядел серьёзнее, когда его проделывал Кас.
Кас носил потёртые джинсы, футболку с непонятным рисунком и серую толстовку. Он выглядел так же, как и любой другой в семнадцатилетнем возрасте. Но только не тогда, когда через его гладкий лоб пролегли глубокие борозды, сменившие хмурый взгляд, а два огромных чёрных крыла начали расти из его спины.
Дин в шоке раскрыл рот.
***
Спустя прошедшие двенадцать лет ангелы совсем не изменились, только Захария стал ещё большим занудой.
На Земле был жаркий июльский день, и Кастиэль наблюдал, как люди купаются. На Дине были мокрые шорты из странного тянущегося материала. Люди называют их «плавками». Кастиэль находил это чрезвычайно интересным.
В конце концов, к Кастиэлю присоединилась Анна. Её повысили, и Кас уже давно не встречался с ней при обычных обстоятельствах. Она пришла для того, чтобы убедиться в подлинности и прочности связи, существующей вот уже целых двенадцать лет. Анна знала, что Кас так и останется несчастным, выполняя свои ангельские обязанности, вне зависимости от того, что это противоречило их природе. Также Анна знала, что и Кас об этом догадывался.
Он всегда отличался от остальных.
Они сидели вместе, наблюдая, как люди снуют по своим делам, и внезапно Анна решила, что Кастиэль должен отправиться вниз. На некоторое время. Он ещё не до конца разобрался в себе.
Анна вручила Кастиэлю адрес Дина, новую личность и бежевый плащ. Но она не дала ему голос. Это было не в её власти, и это последнее, что требовалось Кастиэлю для полного взаимопонимания с Дином Винчестером.
На Земле был жаркий июльский день, и Кастиэль наблюдал, как люди купаются. На Дине были мокрые шорты из странного тянущегося материала. Люди называют их «плавками». Кастиэль находил это чрезвычайно интересным.
В конце концов, к Кастиэлю присоединилась Анна. Её повысили, и Кас уже давно не встречался с ней при обычных обстоятельствах. Она пришла для того, чтобы убедиться в подлинности и прочности связи, существующей вот уже целых двенадцать лет. Анна знала, что Кас так и останется несчастным, выполняя свои ангельские обязанности, вне зависимости от того, что это противоречило их природе. Также Анна знала, что и Кас об этом догадывался.
Он всегда отличался от остальных.
Они сидели вместе, наблюдая, как люди снуют по своим делам, и внезапно Анна решила, что Кастиэль должен отправиться вниз. На некоторое время. Он ещё не до конца разобрался в себе.
Анна вручила Кастиэлю адрес Дина, новую личность и бежевый плащ. Но она не дала ему голос. Это было не в её власти, и это последнее, что требовалось Кастиэлю для полного взаимопонимания с Дином Винчестером.
***
Дин сказал: «Ты ангел. Ты спас меня».
Кас кивнул. Если Дин ещё не сидел до этого момента, то ему срочно понадобилось сесть.
«Это не важно», - объяснил жестами Кастиэль. Бровь Дина по наитию взлетела вверх. Вообще-то, чертовски важно. Кас же сказал: «Это не так».
«А что тогда?» - спросил Дин.
Кас взял его за воротник рубашки и откинул назад, уже второй раз за вечер. Дин не стал противиться, а лишь позволил себе раствориться в поцелуе, лёжа на спине. Хотя он ещё не оправился от потрясения, которое свалилось на него пару минут назад.
Он сомкнул руки вокруг талии Каса, и на миг оторвался, чтобы исследовать выражение его глаз, чтобы просто быть уверенным. И…да, всё правильно. Теперь Дин полагал, что Кас прав. Это было неважно. Только Кастиэль имел смысл. И любовь была важнее.
***
Они хорошая пара – глухой мальчик и немой ангел. Тот, кто поселил их в одной комнате, был без сомнения прав. Они много общались, хотя и не умели говорить.
Они читали книги и делились понравившимися отрывками друг с другом. Они смотрели телевизор и согласно разделяли любовь к странной рекламе, которая шла в два часа утра. Они писали друг другу записки, которые впоследствии превращались в небольшие тексты, а те в свою очередь в целые жизненные истории. Они помогали в хозяйстве: Дин научил Каса чинить трубопровод и готовить.
Однажды Дину удалось раздобыть для Каса поддельный паспорт, и они отправились в бар. Кас выпил пять стаканов ликёра за раз и остался совершенно трезвым, к полнейшему изумлению бармена. Когда они вышли на улицу, ночной ветер сделал с Касом то, чего не смог сделать алкоголь – его щёки вдруг покраснели, шаг сбился, а ноги стали заплетаться. Он всю дорогу глупо улыбался Дину, повиснув на нём, и указывал пальцем на самые разные вещи, встретившиеся им на обратном пути в приют. Увидеть Каса таким стоило очистки ванной, которую поручил ему Бобби в наказание за спаивание несовершеннолетних.
Как-то раз они играли в боулинг. Это одна из вещей, в которых Дин был хорош. Он мог затащить в боулинг кого угодно, даже Каса. Хотя Кас играл из рук вон плохо, это никак не отразилось на удовольствии, которое оба получили от этого веселья.
Дину понадобился целый месяц, чтобы осознать, что они встречаются.
Он иногда страшно тормозил.
Когда Каса не было рядом, Дин переживал эти часы с трудом. А когда он появлялся, Дин хотел сделать лишь одно: сообщить ему, как сильно он его любит.
Дин всегда очень радовался приходу Каса, но в глубине души, инстинктивно, всегда знал, что скоро тот придёт. Конечно, в обычной жизни эта деталь ничего не значила, но только не для Дина. Он всегда удивлялся, когда приходил Кас, но удивлялся так, как если бы смотрел свой любимый фильм, заранее зная, чем он закончится.
Он никогда не думал, что Кас переживает по этому поводу.
Кас и не был подобен сопливой романтичной девушке, которая постоянно строчила любовные письма и сосалась с Дином у всех на виду. У них не было и дикого животного секса. Они просто несколько раз целовались, и Кас не проявлял желания как-то изменить их отношения, не требовал чего-то большего. Дину казалось это странным, хотя он и помнил, что Кастиэль – ангел.
Дину оставалось полагать, что они любят друг друга. Он был абсолютно уверен. Он знал, как светились глаза Каса, когда они лежали в темноте, сплетая руки и рассказывая разные истории; как их пальцы соприкасались на подлокотнике дивана, а лица то и дело оборачивались друг к другу, когда они сидели рядышком и смотрели телевизор.
Он знал, каково чувствовать руку Каса у себя на поясе, когда они танцевали; каково ощущать вкус его губ, когда они целовались. Он знал Каса так же, как Сэмми – на протяжении, казалось бы, долгого времени.
И нет никакого смысла лгать об этом. Кас, по крайней мере, не так глубоко застрял в этом дерьме, как он. Чёрт, Кас заменил Дину всё, что раньше было ему дорого. Кас стал грёбанным раем для Дина.
Признаться в любви - не такое уж и большое дело. И Дин признался. А затем наблюдал, как зрачки Каса неумолимо расширяются, а сам он стал чем-то напоминать испуганного кролика. И тогда он сбежал.
В буквальном смысле.
Он быстро выбежал из комнаты, пронёсся через входные двери, раскрыл крылья и улетел.
Дин не знал, что делать дальше. Он надеялся, что Кас скоро вернётся. А пока ему нужно было время, чтобы свыкнуться с отсутствием Кастиэля.
Но Кас не пришёл на следующий день. И на следующий тоже.
Эллен дрожащими руками спросила Дина, видел ли он Каса за это время. В ответ Дин лишь отрицательно покачал головой.
После трёхдневного отсутствия Кастиэля Дина навестил Сэм. Он с присущей ему полнотой прочёл брату целую лекцию о кохлеарном имплантате, так как с тех пор, как Сэм услышал о нём, он не мог думать ни о чём другом. Он хотел, чтобы и Дин думал об этом, чтобы он был в курсе: существует способ, благодаря которому Дин мог снова обрести слух.
Дин просто проигнорировал его рассказ.
Спустя какое-то время ответил: «Может быть, когда-нибудь».
Сэм в течение пяти секунд ошарашено пялился на Дина. «Что случилось?» - спросил он.
Дин покачал головой и посмотрел в сторону. Он хотел бы объяснить всё Сэму, но не мог. Он всегда задавался вопросом, что бы случилось с ним, пропади он без вести, не имея возможности слышать? Дин не почувствовал бы себя более одиноким, если б знал, что люди хотят быть с ним только из-за того, что без них бы он сломался. Отсутствие слуха являлось частью того, кто он на самом деле. А также умение разбираться в людях, не имея возможности слышать. Он не уничтожил бы часть себя ради того, чтобы быть нормальным.
Кас стал первым человеком, кроме Сэма, который сумел понять Дина. Для этого ему не нужны были слова. Дин думал, что теперь, когда появился Кас, у него больше не будет причин чувствовать себя одиноким. У него был кто-то, кто принимал его таким, какой он есть. Может, тогда бы Дин и задумался, чтобы что-то изменить.
Только Кас исчез.
Через некоторое время Сэм спросил, где он. Дин часто рассказывал ему о Касе по электронной почте. Старший брат пожал плечами. Сэм сощурил глаза.
«Всё в норме», - жестами растолковал ему Дин.
Сэм в ответ покачал головой. «Ты любишь его».
Вряд ли виной Дина стало то, что он залился ярким румянцем. Виновата глупая физиология.
Сэм засмеялся. «Меня не проведёшь».
Спустя неделю Дин всё ещё надеялся, что Кас вернётся.
***
Кастиэль летал высоко и долго, сколько мог – в течение нескольких дней за один раз. Он летал по всей Земле и видел всё. Он наблюдал за Дином: как он ест, спит и как беспокоится.
Из-за Кастиэля.
Потому что он любит его.
Осознание этого было почти невыносимо для Кастиэля. Какая-то мышца, качающая кровь в груди, постоянно сжималась, трепетала, сбивалась с ритма. Раньше Кас не замечал этого. До того, как Дин полюбил его.
На пятнадцатый день Кастиэля обнаружила Анна.
Она заглянула прямо в сущность Кастиэля и всё увидела.
Анну позабавило, как трепыхалось и волновалось внутри его сердце – словно ручеёк, желающий вырваться из-под снега в первый день весны.
Она решила, что Кас должен остаться с Дином, пока он не поймёт.
А теперь Кас боится, что ему придётся вернуться на небо.
Анна показала ему людей: мать с ребёнком, друзей, любовников, грешных и праведных, и каждый из них любил кого-то, знали ли они об этом или нет.
Она показала ему, как человеческий мир строился и как он рушился. Она показала ему, как деньги, мода и различные империи приходят и уходят, затем приходя снова. Но любовь постоянна, она всегда будет такой же и никогда не изменится. Она показала ему, что существует не один способ любить.
Она показала Касу, что до тех пор, пока он любит, он не будет знать больше, чем будет способен понять.
Она показала ему, что он может остаться с Дином не вопреки тому, что он любит его, а потому.
Кас так и сделал.
Из-за Кастиэля.
Потому что он любит его.
Осознание этого было почти невыносимо для Кастиэля. Какая-то мышца, качающая кровь в груди, постоянно сжималась, трепетала, сбивалась с ритма. Раньше Кас не замечал этого. До того, как Дин полюбил его.
На пятнадцатый день Кастиэля обнаружила Анна.
Она заглянула прямо в сущность Кастиэля и всё увидела.
Анну позабавило, как трепыхалось и волновалось внутри его сердце – словно ручеёк, желающий вырваться из-под снега в первый день весны.
Она решила, что Кас должен остаться с Дином, пока он не поймёт.
А теперь Кас боится, что ему придётся вернуться на небо.
Анна показала ему людей: мать с ребёнком, друзей, любовников, грешных и праведных, и каждый из них любил кого-то, знали ли они об этом или нет.
Она показала ему, как человеческий мир строился и как он рушился. Она показала ему, как деньги, мода и различные империи приходят и уходят, затем приходя снова. Но любовь постоянна, она всегда будет такой же и никогда не изменится. Она показала ему, что существует не один способ любить.
Она показала Касу, что до тех пор, пока он любит, он не будет знать больше, чем будет способен понять.
Она показала ему, что он может остаться с Дином не вопреки тому, что он любит его, а потому.
Кас так и сделал.
***
Кастиэль возвратился в среду.
Дин играл с маленькими детьми на улице. Они гонялись друг за другом, чтобы согреться – на улице было довольно прохладно.
Внезапно Дин остановился и замер, заметив стелющийся по ветру знакомый плащ.
С его губ сорвалось беззвучное слово. «Кас?»
Кастиэль взял Дина за руку и повёл его вверх по лестнице в их общую комнату. Дин яростно охранял её всё время, пока Каса не было – его бесил даже один намёк на новых соседей.
В комнате, как и прежде, было аккуратно, она пахла Дином – его лосьоном после бритья с лёгкой примесью чистящих средств. Кас запер дверь и задвинул шторы, прежде чем подойти к Дину, который замер, не двигаясь, около его кровати.
Сейчас Кас мог сделать миллион вещей. Он мог с помощью жестов сказать «Я люблю тебя». Он мог бы просто объяснить, что произошло, и почему его так долго не было. Он мог бы вовлечь Дина в танец, пытаясь таким нестандартным способом пролить свет на ситуацию. Хотя Дин вряд ли бы понял.
Вместо всего этого Кас сделал то, что Дин точно понял бы; лишь одну вещь он научился понимать как никакую другую. Он заключил Дина в объятья и стал целовать его до тех пор, пока оба не начали задыхаться. Кастиэль толкнул Дина на кровать. Он использовал свои пальцы, язык и тело, чтобы рассказать Дину, как он его любит. И Дин ответил тем же. Ни один из них не заметил, как солнце медленно опустилось за горизонт, заливая всю округу ярким багряным цветом.
Единственное, что было слышно – это скрип пружин и тяжёлое дыхание.
Когда на следующее утро они вышли из комнаты, между ними было то, что и должно было быть.
Всё вернулось на круги своя, будто бы Кас и не покидал его. С небольшим дополнением: Дин не помнил, когда в последний раз был настолько счастлив.
Он никогда по-настоящему не любил кого-то.
Наверное, это было заметно.
Бобби ободряюще похлопал Каса по спине. Сэм его обнял, когда решил навестить брата.
Эллен же сдерживала своё одобрение. Только пару недель спустя, когда Дин с Касом готовили обед на общей кухне, она, наконец, подошла к ним, слегка склонила голову и тепло улыбнулась. Сейчас они готовили еду для всех детей и немного выбивались из графика. Дину пришлось бегать по всей кухне, чтобы успеть сделать ещё миллион вещей. Он часто натыкался на Каса, который с усердием помогал в этом нелёгком деле. Их тела всегда знали, как взаимодействовать друг с другом; их личное пространство было одно на двоих, и в этом не было ничего нового.
Ну, возможно, новым было только то, как Кас сновал вокруг Дина, будто бы тот был девушкой на выпускном.
И ещё то, как на лице Дина расплывалась улыбка, когда Кастиэль навязчиво крутился вокруг.
Эллен было вполне достаточно этого.
Дину в субботу исполнялось восемнадцать. Он всегда планировал покинуть приют, став совершеннолетним, но у него не было работы, да и Касу не нравилось, когда Дин проявлял признаки заинтересованности будущим.
Именно поэтому он очень удивился, когда проснувшись утром в день своего рождения, нашёл на подушке записку, на которой прочёл: «Если ты готов уйти, то ты можешь забрать ваши вещи вместе». И маленькое нацарапанное сердечко.
Дин был готов, поэтому он по-быстрому собрал их немногочисленные пожитки, почистил зубы, оделся и спустился вниз.
Кастиэль ждал его на улице, вместе с Бобби, Эллен и Сэмом. Он небрежно прислонился к машине, стоявшей чуть позади – Шевроле Импала 1967 года.
Автомобиль, который водил его отец.
Кас, улыбаясь, указал на Бобби: мол, это его заслуга. Бобби же торопливо опроверг. Это всё Кас.
Не было причин, согласно которым Дин не должен был подойти к Касу и поцеловать его.
Покидав вещи на заднее сидение, Дин обнял сначала Бобби с Эллен, и, наконец, Сэмми. Он обязательно будет писать им, в ближайшее время, но прощание значит прощание.
«Ты совсем спятил», - жестами сказал Сэм, стараясь, чтобы Дин не заметил, как он боится, что его старшего брата здесь больше не будет.
Дин в ответ потрепал его волосы. Он знал, что с Сэмми всё будет в порядке. Затем Дин повернулся к Касу, слегка приподнимая брови.
Кас пожал плечами, смущённо улыбнулся. Это означало «Я хочу показать тебе мир».
«Мы дадим вам знать, как только куда-нибудь доберёмся», - напоследок сообщил Дин, падая на место водителя.
Он взял одну из отцовских кассет и вставил её в приёмник. Неважно, что он не слышит музыки - главное, он чувствует, что так правильно.
Когда они немного отъехали, Дин оторвал одну руку от руля и крепко обнял ею Кастиэля.
Им не нужны слова.
Дело не в том, что ты один,
Не говори мне, что я прав,
Просто не говори сегодня.
И не говори ничего
Этой ночью.
~ The Fray
Не говори мне, что я прав,
Просто не говори сегодня.
И не говори ничего
Этой ночью.
~ The Fray
-
-
21.10.2012 в 14:31